Что-то меня занесло на философию. Не выспался, наверное.
Приняв от графа бокал, я поднял его в салюте:
– Ваше здоровье, граф.
– Бриндизи, – ответил мне Антонио, приподнимая свой бокал.
Выпили. Закусили. Немного помолчали.
– Вы позволите мне называть вас Игнацио?
– После того, что мы пережили вместе? Легко, – небрежно взмахнул я бокалом.
Несмотря на все свои странности, Антонио был вполне нормальным человеком и, что самое главное при его социальном статусе, совершенно адекватным.
– Благодарю, – не вставая с кресла, поклонился он. – Игнацио, мне хотелось бы убедиться, что вы правильно поняли то, что произошло в доме нашего союзника.
– Вы думаете, я что-то упустил в сцене казни без суда и следствия?
– По этому поводу у вас есть хорошая пословица: в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
– И не пытаюсь, – допив бокал до дна, проворчал я. – Но к этой девушке палача привел именно я. Так что на мою помощь ваш союзник больше может не рассчитывать.
Чтобы долить мне коньяка, графу пришлось встать, и при этом он налил на самое донышко.
И не лень ему каждый раз подниматься, я бы набулькал как минимум половину.
Вот и еще один пример отсутствия культуры пития, которую на корню уничтожили те же большевики, оставившие после себя пресловутое: «Лей еще, ты что, краев не видишь?!»
– Мио амико, – сокрушенно покачал головой граф, – вы слишком юны и многого не понимаете. Это наш общий союзник, и случись какая беда, здесь нам положиться больше не на кого.
В ответ я только хмыкнул, опять приложившись к бокалу. Перед глазами стояла холодная улыбка этого дракона, с которой он смотрел на расползающиеся по собственному кимоно пятна чужой крови.
Не заметив в моих глазах понимания, граф заговорил чуть жестче:
– Игнацио, надеюсь, вы не наделаете глупостей и не наговорите великому князю чего-то лишнего на завтрашнем пиру.
– А разве он состоится после такого-то? – искренне удивился я.
– То, что произошло, никак не может изменить планов его высочества. Это только лишняя возможность показать умение сохранять лицо в любых ситуациях. Так что готовьтесь к завтрашнему маскараду.
– Маскараду?
– Господин посол решил сделать великому князю приятное, и на пир мы пойдем в цинской одежде.
– Вот не было печали… – проворчал я, опять допивая коньяк.
Остановив жестом напрягшегося графа, я сам взялся за бутылку.
От выпитого у меня немного шумело в голове, но нужно отдать должное, налил я вполне пристойную дозу… ну или чуть больше, чем это сделал бы Антонио. Не вскакивать же по два раза.
Похоже, происшедшее в доме нашего «обожаемого» союзника задело графа намного больше, чем он это хотел показать. Так что к бокалу он прикладывался не менее рьяно, чем я. Мы разоткровенничались – я поделился с ним тем, что прочел в дневниках Игната о жизни в школе видоков, и добавил пару адаптированных историй из студенческой жизни двадцатого века другого мира. В ответ узнал о прошлом Антонио. Рассказ графа окончательно объяснил все странности его образа.
Родился он в семье, близкой к Савойской династии Итальянского королевства. Отец Антонио некоторое время служил послом в Москве, где и женился на одной из фрейлин императрицы Вероники – матушки нынешнего императора. Именно благодаря стараниям матушки он так хорошо знал русский язык, но родным для него все равно оставался итальянский.
В империи Антонио прожил только первый год своей жизни, а остальное время провел сначала во Флоренции, а затем в Риме, куда переехала столица королевства. Там он и должен был жениться, естественно, против своей воли. Не придумав ничего лучшего, граф устроил дуэль аж с самим племянником короля, на которой и заколол бедолагу. Так что пришлось бежать на родину матери. Тогда вдовствующая императрица была еще жива, она и инициировала этот странный союз – принцессы-стриги и беглого, да к тому же еще и не совсем традиционно настроенного в интимном плане графа.
Наши откровения сопровождались обильными возлияниями, так что в итоге мы имели все шансы напиться до свинского состояния, но в кабинет вовремя вошла Даша, совершенно очаровательная в своем белоснежном пеньюаре, и решительно разогнала наш междусобойчик.
Посмотрев на меня, она сделала какой-то вывод и за пару часов, оставшихся до рассвета, ко мне в дверь так никто и не поскребся.
Глава 5
Из-за пассивности или же простой снисходительности княжны мне удалось неплохо выспаться. А благодаря ее же настойчивости похмелье были легким, почти невесомым. Так что поздний завтрак был воспринят организмом с благодарностью и воодушевлением. Да и вообще вчерашние кошмары немного потускнели, и настроение неуклонно улучшалось. Его немного портила перспектива маскарадного пира, но это ведь тоже приключение, причем экзотическое. Так что некая доля любопытства все же присутствовала.
Подготовка к пиру началась почти сразу после обеда. Явилась доверенная горничная княжны и пригласила следовать за ней, но не на романтическое рандеву, а на примерку. В кабинете, где мы провели наш первый совместный ужин, меня дожидалась не только благородная пара, но две китайские тетки. На этот раз местные уроженки были одеты без всяких излишеств – в прямые шелковые платья с рисоваными цветами. Кажется, я такое видел в фильмах о Китае тридцатых годов двадцатого века. Похоже, прогресс моды в этом мире посетил Поднебесную значительно раньше.
Позже я узнал, что эти платья называются «ципао» и этому стилю лет триста, не меньше.
С собой дамы притащили целый ворох одежды и начали наперебой сватать мне всякое непотребство, начиная с точно такого же платья, как на них самих, и заканчивая многослойным кимоно с настолько длинными полами и рукавами, что все это волочилось за бедным носителем сей сбруи.
Выбрал я желтый шелковый халат, который застегивался на правую сторону. Этот фасон у меня ассоциировался скорее с монголами, чем с китайцами. Нормальные шаровары и относительно нормальные сапоги с чуть загнутыми вверх носками довершали мой новый наряд. Головной убор здесь был необязательным предметом туалета, что порадовало меня неимоверно.
Княжна остановилась на том же ципао с лилиями, а граф скопировал мой прикид, только в нежно-голубых тонах. Наверное, чтобы никто не питал иллюзий насчет его предпочтений.
Вот таким цирковым трио мы и отправились в путь. Почему трио? Да потому что посол сказался сильно занятым. Переводчик, как лицо лишь сопровождающее, а не участвующее в намечавшемся торжестве, оделся как обычно.
Всего за несколько часов дворец китайского аристократа сильно преобразился. Его украсили разноцветные фонари и целые транспаранты с драконами и прочей экзотикой. Везде были понатыканы воины с трепещущими на ветру факелами и ритуальными алебардами. По тропинкам сада и коридорам дома сновали, как стаи крыс, невзрачные слуги, то ли помогая гостям, то ли внося в обстановку нездоровую суету.
В большом зале, куда нас проводили слуги, были накрыты длиннющие, но при этом очень низкие столы, составленные буквой «П». Они размещались вдоль трех стен, оставляя свободной где-то четверть зала у входа. Торцевая часть этого мебельного построения находилась на невысоком помосте. Именно там восседал хозяин праздника с самыми дорогими гостями. Выглядел Айсиньгеро Ихей как кот, сожравший большую крынку сливок. Он буквально лучился довольством и жизнерадостностью. Казалось, что шкура хладнокровного дракона слезла с него, показывая миру вполне живого и эмоционального млекопитающего.
Такое впечатление, что убийства телохранителя, перешедшего в казнь убийцы, вообще не было, а явно бессонная ночь совершенно никак не сказалась на самочувствии императорского кузена. Или он, как и я, отсыпался до самого обеда, отдав организацию праздника на откуп слугам?
Вы думаете, что нас посадили за главный стол? Не тут-то было, хотя не факт, что для нас это плохо. Слуга привел нас к нашим табуреткам, находившимся где-то посредине лишь начавшей заполняться левой ножки той самой «П».